Нелюбимая невестка

Это была нелюбовь с первого взгляда. Щуплая фигурка, лицо в веснушках… Я смотрела на нее и не могла понять: что нашел в ней мой красавец — сын? Впрочем, эти глаза — огромные, зеленые, с удивительно длинными и черными ресницами без единого грамма туши… Они смотрели на меня со страхом и надеждой. Но я не собиралась давать никакой надежды этой нежданной гостье. В ту минуту, когда мой единственный сын появился на пороге моей комнаты с этой девицей и сказал: «Мама, знакомься, это Вера. Она будет жить с нами», — я ее возненавидела.

«Мам, может, предложишь нам чаю? И познакомишься поближе с Верой», — Никита явно не ожидал от меня такой реакции и пытался как — то сгладить ситуацию. «Хочешь чаю — сделай сам. А потом зайди ко мне — нам нужно поговорить», — прошипела я и захлопнула дверь своей спальни. Я слышала, как они шептались; девушка, похоже, плакала и порывалась уйти, мой сын горячо ее в чем — то убеждал. Я немного приоткрыла дверь и стала прислушиваться. «Моя мама — замечательная, просто она не была готова, пойми, — говорил Никита. — Все будет хорошо, вот увидишь. Я тебя люблю».

Когда он произнес эти слова, в моей голове ударил гром. Мой сын? Любит? Какую — то рыжую девчонку?

Нет, я знала, конечно, что рано или поздно это случится, и в моем доме появится невестка, и даже морально себя к этому готовила, и убеждала подруг, что смогу быть хорошей свекровью… Но теперь, почувствовав, как защемило сердце, поняла: нет, я еще не готова делить своего сына с чужой женщиной.

Конечно, у Никиты всегда были подружки. Катенька, Леночка, Машенька, Лерочка, Анюта, Иришка — они приходили в наш дом, пили чай, мило улыбались, а потом уединялись с моим сыном в его комнате, а я деликатно уходила — к подруге или в магазин. Меня эти барышни совершенно не волновали, потому что я знала: все это — так, мимолетные увлечения. Пусть мальчик развлекается, пока молодой. Но эта Вера… Некрасивая, бледная, как моль, простушка — и рядом с моим мальчиком!

В дверь деликатно постучали: «Мам, можно? Это я». Сын вошел и сел в кресло. Я даже не повернула в его сторону головы — так и стояла, глядя в окно. «Мам, за что ты так обидела Веру? Она очень хорошая, обязательно тебе понравится». «И чем, интересно, она может мне понравиться?» — сухо спросила я. «Она добрая, и умная, и все умеет делать — готовить, шить, вязать. Знаешь, сейчас это редкость. А еще в медицинской академии учится — сама, между прочим, поступила». «А тебе нужна была именно такая, которая умеет вязать? У тебя свитеров мало, что ли?» — взорвалась я. «Мам, ну не надо так. При чем тут свитера? Она не такая, как все. Настоящая, что ли… Вера приехала из деревни, у нее очень большая семья. Она самая старшая из шести детей, представляешь, сколько забот легло на ее плечи? Вот и научилась всему, и на дискотеки некогда было бегать. Мне такая жена и нужна». «Жена? Тебе нужна жена?! — я стала задыхаться. — Эта деревенщина станет моей невесткой?! Ты не понимаешь: да ей не ты нужен, а квартира в городе! Она сюда всю семью перетащит! Будут на нашем горбу сидеть!» — я уже сама не понимала, что кричу. Сын побледнел: «Мам, я все решил. Мы распишемся, и Вера будет жить с нами. Я ее люблю. И ты тоже полюбишь».

С этого дня моя жизнь изменилась. Я ненавидела просыпаться по утрам и выходить на кухню — там всегда была она. На столе неизменно высилась горка блинов, или свежего печенья, или аккуратно был разложен по тарелкам омлет. «Доброе утро, Надежда Аркадьевна. Я вам кофе сварила», — с улыбкой встречала меня невестка. «Сколько раз я говорила: кофе варю себе всегда сама. Ты, наверное, опять сделала недостаточно крепкий», — бурчала я. «Вам нельзя крепкий, у вас давление.» Нахалка! Намекает на мой возраст! Я кипела от злости, хватала со стола чашку и демонстративно удалялась в свою комнату, не притронувшись к завтраку. Я часто слышала, как Вера плачет на кухне, а мой сын, который просыпался позже всех, ее утешает. Отношения с Никитой у нас, конечно же, испортились. «Мама, ты же видишь, как она старается! Посмотри, как блестит наша квартира! Какие вкусные у нас обеды и ужины! Тебе теперь не надо гладить мою одежду, ты почти перестала ходить за продуктами. Все она! Да еще и учиться успевает!». То, что сын ее защищает, заводило меня еще больше: «Ей нужна только наша квартира! Она тебе не ровня!» — кричала я.

После одной из таких ссор сын объявил, что больше так продолжаться не может, они с Верой решили снять квартиру. «Скатертью дорога!» — ответила я, хотя все внутри сжалось.

Мой сын бросает меня из — за этой девки… Как же я ее ненавижу!

Свою угрозу Никита исполнил. К тому времени они оба закончили вузы, устроились на работу и могли себе позволить снять жилье.

«Ничего, — успокаивала я себя, — зато не буду каждый день видеть эту дрянь. А сын никуда не денется. Надоест она ему — обязательно вернется». Но Никита не возвращался. Он иногда звонил, справлялся о здоровье. Я сухо отвечала, что все хорошо.

Прошло полтора года моей жизни в полном одиночестве. Работа — дом — телевизор… Ничто не нарушало мой такой долгожданный покой, но я почему — то ему не радовалась.

Однажды раздался телефонный звонок. «Надежда Аркадьевна, — я узнала голос невестки. — У меня схватки начались, а я совсем одна. Приезжайте ко мне, пожалуйста. Мне страшно». И назвала адрес. «А где Никита?!» — закричала я в трубку. «Он от меня ушел, Надежда Аркадьевна». У меня был шок. Ушел? И не вернулся ко мне? Но все вопросы нужно было задавать потом, а сейчас — где — то там, в чужом доме, готов был появиться на свет мой внук или внучка… От этой мысли у меня перехватывало дыхание.

Дальнейшие события напоминали сумасшедший водоворот: такси, какая — то квартира, где на кровати лежала бледная, вся в испарине, Вера; потом «скорая», больница… Еще двенадцать часов — и я стала бабушкой!

Когда мне в руки передали маленький сверток — мою новорожденную внучку, мое сердце захлестнула такая волна нежности, что я разрыдалась. Или это эмоциональное напряжение, копившееся целый год, наконец нашло свой выход? Или ненависть, съедавшая мою душу, наконец покинула ее? Я не знаю. Знаю только, что в тот момент я как будто прозрела: вот оно, счастье, вот он, смысл жизни – маленькая девочка, которую подарила мне «нелюбимая невестка». «Вылитая бабушка, — улыбнулась медсестра. — Как вы ее назовете?» «Думаю, Любовью. Вера и Надежда в нашей семье уже есть», — ответила я.

Когда Вера немного отошла после родов, она все мне рассказала. Я просидела в ее палате больше часа — молча, лишь слушала и не могла поверить своим ушам. По словам Веры, месяца через три после переезда на съемную квартиру Никита стал часто задерживаться на работе, потом начались командировки. «Много работы», — объяснял он и прятал глаза. «Я почувствовала неладное только тогда, когда сказала ему, что жду ребенка. Он совсем не обрадовался, а как — то помрачнел и, одевшись, ушел из квартиры. Вернулся поздно ночью и, ничего не объясняя, лег спать отдельно. Я плакала всю ночь, потому что поняла, что случилось что — то непоправимое. Так оно и оказалось. «Вера, я полюбил другую, — сказал мне утром мой муж. — Я ухожу, но ребенка не оставлю. Буду помогать материально.» Я осталась одна. Работала в поликлинике и подрабатывала ночной сиделкой, пока позволяло мое положение. А еще мне помогали родные. Но в тот момент, когда начались схватки, я очень захотела, чтобы именно вы, Надежда Аркадьевна, оказались рядом». «Спасибо, моя девочка, — обняла я невестку. — Прости меня за все».

Я не могла дозвониться сыну на мобильный три дня — абонент был недоступен. Оказалось, он был за границей. «У тебя дочь родилась, ты в курсе?» — сухо спросила я. «Теперь — да». «Почему ты мне ничего не рассказал?» «Мам, я не хотел услышать твое: «Я тебя предупреждала!» Ты оказалась права насчет Веры — она мне не ровня». Я задохнулась от возмущения: «Это ты ей не ровня! Боже мой, неужели я воспитала такую сволочь, которая оказалась способна бросить беременную жену?! Значит так. Вера и Любочка будут жить у меня. Твоя жена хотела уехать в деревню к родным, но я этого не допущу. Если захочешь увидеть дочь — адрес знаешь».

Сын приехал через неделю — с игрушками, памперсами и пухлым конвертом. «Это вам. Вижу, у вас все заладилось. Я буду навещать». Не могу передать, как у меня болело сердце! Мой сын, моя кровиночка, мой мальчик вел себя, как чужой человек! «Никита, я очень люблю тебя, — сказала я ему тогда, — но никогда не смогу простить тебе твою подлость и трусость. Ты даже не нашел в себе сил приехать к матери и все рассказать».

«Прости, мам», — ответил сын и ушел. А ночью мне стало плохо. Вера вызвала скорую, звонила куда — то еще, просила кого — то приехать, а я постепенно впадала в забытье.

Очнулась в больничной палате. Рядом сидела Вера — бледная, осунувшаяся. «Где Любочка?» — спросила я. «С Любой моя мама — я попросила ее приехать. Вы только не волнуйтесь, Надежда Аркадьевна. У вас случился гипертонический криз, но теперь все будет хорошо».

Я пробыла в больнице две недели. Сын уехал в очередную командировку, и ему даже не стали сообщать о моей болезни. Но все это время рядом со мной была Вера — приносила домашнюю еду, водила на прогулки, читала мне вслух. У меня было такое ощущение, что я знаю ее всю жизнь. Я смотрела на нее и не понимала: и как я раньше не видела этих светящихся добротой глаз? Я знала, что теперь эта девочка — моя семья. «Спасибо тебе за все, доченька, — тихо сказала я. — Я сделаю все, чтобы ты и моя внучка были счастливы». «А мы и так счастливы! — улыбнулась невестка. — Ведь в нашем доме живут Вера, Надежда и Любовь!»

Рассказала: Надежда Аркадьевна